Чтобы спасти отряд, первый партизан Витебщины пожертвовал своими детьми «Папа, за нас не волнуйся, никого не слушай, к немцам не иди. Если тебя убьют, то мы бессильны и за тебя не отомстим. А если нас убьют, папа, то ты за нас отомстишь». Это короткое письмо написала зимой 1941 года отцу, командиру партизанского отряда, 14-летняя Лиза Шмырева из застенков гитлеровских карателей. Она находилась в заложниках вместе с младшими братишками и сестренкой – трехлетним Мишенькой, восьмилетней Зиной и Сережкой, которому было 12. Записка, хранящаяся сейчас в мемориальном музее Миная Шмырева в Витебске, в свое время дошла до адресата. Он потом долгое время носил ее возле сердца, берег, и святее этого листочка для него не было… Отец внял жестоко-мудрой мольбе старшей дочки своей. Детей расстреляли… Сам боль свою сердечную, муку бескрайнюю и тоску бесконечную по безвинно погибшим кровиночкам своим письменно он не выразил (да и возможно ли?!): в 1961-м вышли его, как тогда водилось, патриотические мемуары в коллективном сборнике, но там об этом не было сказано ни слова… О Шмыреве в Белоруссии не забывают и поныне: личностью он был во всех отношениях известной и легендарной. В предлагаемом очерке о его великом подвиге и некоторых моментах его биографии, о которых в советское время упоминать было «не принято», повествуют его дочь, Зинаида Минаевна Шмырева (это уже вторая его Зина, она много слышала от отца в детстве), и Татьяна Моранова, научный сотрудник музея Героя Советского Союза Миная Шмырева. Как Николай II и три «Георгия» Миная от расстрела спасли Татьяна МОРАНОВА: Часто спрашивают: прозвище «батька Минай» – откуда это? Но это разве объяснишь?! Оно будто само появилось. В нем, этом его прозвище, любовь и уважение народные, оно – как бы от самой земли белорусской. Это, наверное, даже выше, чем «батя» в армии. Батька Минай – и этим все сказано… Хотя он и был человек видный, крупный, лицо жесткое, глаза цепкие. А густые черные брови и широкая квадратная щепотка черных усов только подчеркивали эту суровость. Зинаида ШМЫРЕВА: Да, он здоровяк был, хворей до того, что с ним случилось, не знал… Я, помню, все время удивлялась мамке, которая моложе его была на двадцать один год, и нет-нет да и спрашивала ее: как это ты за такого старого замуж вышла? А она говорит: ой, Господи, разве я могла сравнить своих ровесников с ним?! Это, говорит, мужик был, у него такая рука – моих две было! Т.М.: Минай Филиппович родился 23 декабря 1891 года на Витебщине. По народному календарю это был день Миная – был такой святой мученик Мина, который пострадал за Христа в начале IV века нашей эры, – поэтому мальчика так и назвали: Мина, Минай. В семье было тринадцать человек, жилось очень трудно. Минай с малых лет работал на панской конюшне. В восемь поступил в церковноприходскую школу. Научился читать и очень полюбил книги, всю жизнь много читал. В 1913 году его забрали в царскую армию. Началась Первая мировая. Он был очень храбрым и сообразительным артиллеристом и за свои подвиги получил три Георгиевских креста и две медали! Эти три «Георгия» спасли его однажды от военно-полевого суда. З.Ш.: Я очень хорошо запомнила этот папин рассказ, он вообще был очень хорошим рассказчиком – заслушаешься. Это в Румынии случилось, их батарея там воевала. Однажды офицер-дворянин, будучи не в духе, ни за что ни про что давай на ночном привале у костра лупить всех подряд солдат по лицу. Дошел до отца и только замахнулся, как отец ему – в ухо. А рука-то была – ух! У офицера из ушей и из носа сразу кровь брызнула, все закричали: убил! убил! Его, офицера этого, комиссовали потом. А отца тут же посадили, конечно. Явный расстрел ему грозил за нападение на офицера. Двадцать три дня отсидел он в смертниках. Поседел за это время. А судить-то, оказалось, его и не могли. Потому что в те времена, чтобы судить, нужно было лишить его всех наград. А у него – Георгиевские кресты. А их снять мог только царь! Вот и тянули: что делать, не знали, боялись императору всероссийскому Николаю II ходатайство подать. И наказали отца только тем, что сняли с него все старшинские нашивки, разжаловали в рядовые. В этом качестве он и дальше воевал. Т.М.: В годы Гражданской войны Минай Филиппович вернулся на родину, партизанил, воевал против кулацких и эсэровских банд. З.Ш.: Бандиты убили его отца и младшего брата. С тех пор его в семье и стали называть батькой. Т.М.: В 1923 году Шмырева наградили и большевистским орденом – Красного Знамени. Вручали в Витебске, при большом скоплении народа. Прикололи награду, а в подарок подвели красивую лошадь… С того времени Минай Шмырев – на руководящих постах. В 1940 году его назначили директором картонажной фабрики, что была в деревне Пудать. З.Ш.: В этом же году у него умерла жена, первая его, Прасковья Ивановна, и забота о четырех детях легла на мужские плечи. Он поднимался рано утром, стряпал что-нибудь к завтраку, отправлял старших в школу, а сам спешил на фабрику. Так и встретил войну. 50 ему было, когда она началась… Немцы купались и загорали под танго… Т.М.: Гитлеровские войска шли по Белоруссии быстро. Уже 11 июля захвачен Витебск. Было много беженцев. Минай Филиппович, понимая, что останется в местных лесах партизанить, в первые дни войны попытался переправить детей на Большую землю, с работницами фабрики. Но на пути следования автоколонны высадился вражеский десант. Пришлось вернуться. И батька Минай спрятал детей в глухой лесной деревне Пуничи у своей матери, которой в то время перевалило уже за сто лет (!). А сам, не дожидаясь указаний сверху, создал отряд, первый на витебской земле. К началу августа в нем числилось 50, а к середине сентября – свыше 100 человек. З.Ш.: Первый бой отряд дал буквально через две недели после того, как был сформирован. Около реки Туровка минаевцы увидели немецкий дивизион на конной тяге. Фашисты купались, загорали, с патефонной пластинки звучало танго… Урон врагу был нанесен значительный: дивизион стоял на месте три месяца, ждал пополнения. А минаевцы вернулись на базу без единого убитого, это их вдохновило, дало веру в свои силы. Т.М.: В ночь с 9 на 10 сентября отряд осуществил налет на крупный гарнизон врага, расположившийся в райцентре Сураж. Бой длился три часа. Гарнизон был разгромлен, народные мстители вернулись в лес с большими трофеями, на машинах, мотоциклах. В своих донесениях фашисты писали, будто на них напало две или три тысячи партизан. Хотя народных мстителей было только 80 человек. С того времени гитлеровцы заочно приговорили Миная Шмырева к смертной казни. «Ставки» за его голову день ото дня повышались: давали 10, 20, 50 тысяч немецких марок. Но никто Шмырева не выдавал. Первым расстреляли трехлетнего Мишеньку… Т.М.: Однако фашистам удалось дознаться, где находится его семья, поехали они в деревню Пуничи и всех схватили – детей, 100-летнюю мать, сестру, свекровь. Свекровь пошла сама – не могла оставить ребятишек. Буквально за два дня до этого Минай Шмырев направлял в деревню подпольщицу с приказом вывести детей в отряд. Но мама Миная Филипповича и свекровь сказали подпольщице: нет, не отпустим, как же будет младшенький Мишенька без молочка? И ведь уже октябрь, холодно, как же будут дети в лесу? Да и что немцы могут им сделать, ведь детей не расстреляют… А 19 октября их всех арестовали. Препроводили в Сураж, где держали в комендатуре до февраля 1942 года. Знаете, может быть, это были первые дети-заложники в годы Великой Отечественной войны… Кругом распространили объявления с предложением Шмыреву сдаться немецкому командованию. За это обещали детей отпустить. Но немцев за это время уже изучили, и все понимали, что если батька Минай выйдет из леса, расстреляют и его самого, и семью. З.Ш.: Папа тоже это понимал. И в этом горе его было: и детям не помочь, и получается, что ты, отец, бездействуешь, не выручаешь их, маленьких чадушек своих… Многие и теперь говорят, как же он так, дети все-таки, надо было снова напасть на Сураж и их освободить. А Суражский большущий уж был гарнизон, партизаны своими силами с ним просто не справились бы… Это была ой какая беда!.. Я в 1943-м родилась, уже после того, как все случилось… Когда подросла, хоть и маленькая была, а помню, как он страшно это переживал. Страшно!.. Вот почему и прожил не так много – всего-то 73 года. Что это для такого здорового мужчины, каким он был!.. Т.М.: Тяжелее всего приходилось младшенькому, Мишеньке. Как только на лесных дорогах фашисты хватали какого-нибудь подозрительного крестьянина, похожего по описанию на батьку Миная, они его привозили в Сураж. И – Мишеньку к нему. Ждали, что малыш увидит отца и крикнет: «Папа, папочка!», бросится обнимать и этим самым Шмырева выдаст. Мишенька, до тех пор озорник и весельчак, все эти «очные ставки» с неизвестными дядями очень тяжело перенес, стал молчаливым, даже на вопросы взрослых перестал отвечать. З.Ш.: И не только он, все дети очень изменились, старшие понимали, что их ждет. Один из сторожей, который их охранял, настолько им однажды посочувствовал, что дозволил ночью Лизоньке написать письмо отцу… То самое, которое он потом у сердца носил и которое теперь в его музее… Т.М.: Партизанского командира немцам пленить не удалось… Далее про трагедию, что произошла в семье Миная Шмырева, лучше всего рассказать стихами белорусского поэта Аркадия Кулешова, написавшего во время войны «Балладу о четырех заложниках». В советские годы ее знал наизусть каждый белорусский школьник; ее слова были положены на музыку, и песня когда-то входила в репертуар популярной и сегодня вокальной группы «Песняры». Впервые балладу напечатала газета «За свободную Беларусь». Поэт попросил, чтобы хоть один экземпляр доставили на Витебщину, в партизанский отряд Шмырева. И это было сделано – газету привез в лес и зачитал стихи Минаю Филипповичу другой белорусский поэт, Антон Белевич. В балладе были и такие строки: «Iх вядуць па жытняй сцяжынцы. / Чатырох. / Пад канвоем. / З дому. / Чатырнаццать – старжйшай дзявчынцы, / Тры гады хлапчуку малому… / Iх салдат / Да сцяны прыстаўляе. / Целiць кат у льняныя галовы, / Пачынае з сына Мiная. / Стрэл. Упаў хлапчук трохгадовы… / Кат iзноў пiсталет узнiмае… / На сцяне – заложнiкаў ценi… / Вось i ўсе. / Перад бацькам Мiнаем, / Станьце ўсе бацькi на каленi». Антон Белевич вспоминал: «Когда я закончил читать, батька снова задымил своей черной, прокуренной трубкой и в который раз припомнил пережитое. Говорит, а глаза полные слез: – Что я тогда думал?.. Детки мои дорогие, думал, родные мои. Ну как вам передать, как поведать про боль мою? А что делать, что придумать? В бой рвутся мои хлопцы, готовы головы за вас положить. Но как вести мне их на танки, на дзоты, под немецкие пушки? Перебьют… Не простят мне этого их дети, матери, жены, родная земля не простит… Да, страшные были дни, а того хуже – ночи. Чудилось: встают из могилы, тянут ко мне ручонки… Какой уж тут сон. Задремлю на минутку и все их голоса слышу: «Отомсти, батька, фашистам за наши муки, за смерть нашу». И я мстил! Я шел в самое пекло, под пули, но меня уже и пули вражьи не брали…» *** Ниже дан перевод приведенных строк на русский язык, впервые выполненный автором данного очерка в 2004 году (не без удовлетворения замечу здесь, что переклад этот ранее был с благодарностью воспринят сотрудниками музея Шмырева в Витебске, и теперь экскурсантам зачитывают этот отрывок из баллады как на белорусском, так и на русском языках): Их ведут житной тропкой пейзажной. Четверых. Под конвоем. Из дому. Лишь четырнадцать – девочке старшей, Лишь три годика хлопцу малому… И фашист, Их к стене приставляя, Щурит глаз, чтобы выстрел был меткий, Начиная с сыночка Миная. И уж падает хлопчик трехлетний. Вновь пред дулом головка льняная… И стена… И заложников тени… Вот и все. Перед батькой Минаем Встаньте, батьки, вы все на колени!
После войны, здоровяк, он много болел… Т.М.: В сентябре 1942 года Шмырева вместе с другими известными партизанами и подпольщиками вызывают в Москву, он встречается со Сталиным, беседует с ним о стратегии и тактике партизанской войны в тылу врага. З.Ш.: Папа много раз рассказывал об этой встрече, которая длилась часов восемь… В то время была такая картинка, она даже дома у нас висела – «Партизаны на приеме у Сталина». Сейчас ее и в музее отцовском нет, хотя мы ее туда отдавали. Т.М.: В апреле 1942 года была образована 1-я белорусская партизанская бригада, командиром которой был назначен Минай Шмырев. Однако вскоре было принято решение отозвать его в Москву, чтобы оттуда он участвовал в координации партизанского движения в Белоруссии. А 15 августа 1944 года ему присвоили звание Героя Советского Союза. После Великой Отечественной войны Минай Филиппович работал в витебском облисполкоме, был депутатом Верховного Совета БССР, выбирался делегатом съездов. Он стал самым первым почетным гражданином города Витебска. В эти годы он болел, перенес операцию на горле, едва слышно разговаривал… К тому времени у него уже давно была вторая семья, жена, Ирина Матвеевна, бывшая партизанка, и две дочери. Клара Минаевна, которая сейчас живет в Санкт-Петербурге, и Зинаида Минаевна, витебчанка. Дождался Минай Филиппович и внука. З.Ш.: Папы не стало 3 сентября 1964 года. В последний путь его провожал весь город. Он был похоронен в Витебске на Аллее героев, что на Успянской горке. Через пять лет был создан его музей. Сюда привезли деревья с мест бывших партизанских стоянок, оружие, которым пользовались партизаны, землю из Суража. Т.М.: Но прошло еще более четверти века с момента смерти Миная Филипповича, прежде чем накануне 40-летия Победы, в 1985 году, в Сураже во дворе средней школы был открыт скромный памятник его детям Мише, Зине, Сереже и Лизе… Источник: «Трибуна» ВИДЕО:
|
